Оковы для призрака - Страница 95

И тут Татьяна выдвинула свой главный аргумент.

— Однако, по твоему же собственному признанию, ты определенно была готова к борьбе в столь юном возрасте. Ты убила больше стригоев еще до того, как тебе исполнилось восемнадцать, чем некоторые стражи убивают за всю свою жизнь.

Я вперила в нее взгляд, прищурилась и холодно ответила:

— У меня был превосходный инструктор, тот самый, которого вы теперь держите под замком. Если вас так волнуют то, что навыки тратятся впустую, сходите в собственную тюрьму и посмотрите на него.

По аудитории пронесся легкий шум. Лицо Татьяны, до этого выражавшее дружелюбие, застыло.

— Сейчас мы обсуждаем не это. Повышение нашей безопасности — вот сегодняшняя проблема. По-моему, ты сама не так давно сетовала на недостаток численного состава стражей, — напомнила она мне то, что я говорила сегодня ночью. — Их ряды необходимо пополнить. Ты и многие твои товарищи на собственном примере доказали, что способны защищать нас.

— Мы — исключение из правил! — Может, это прозвучало не слишком скромно, зато правдиво. — Не все новички достигают такого уровня.

Угрожающий блеск вспыхнул в ее глазах, голос зазвучал вкрадчиво.

— В таком случае, возможно, нам потребуется больше хороших инструкторов. Вероятно, следует отослать тебя в Академию Святого Владимира или какую-нибудь другую, чтобы ты занялась обучением своих юных коллег. Насколько я понимаю, в ближайшее время здесь, при дворе, тебе на постоянной основе предписано заниматься административной работой. Если ты пожелаешь способствовать успешному осуществлению сегодняшнего постановления, мы можем изменить это предписание, назначив тебя инструктором. Тогда твой путь к тому, чтобы стать полноценным стражем, будет короче.

Я ответила ей улыбкой, в которой тоже таилась угроза.

— Не пытайтесь запугать, подкупить или шантажировать меня. Никогда. Последствия вас не обрадуют.

Возможно, я зашла слишком далеко. Люди в зале начали испуганно переглядываться, на некоторых лицах появилось выражение отвращения, как будто ничего другого они от меня и не ожидали. Именно эти люди, как мне вспомнилось, обсуждали мои отношения с Адрианом, которые так не нравятся королеве. Здесь также присутствовали некоторые из участников тайной церемонии. Они видели, как Татьяна вывела меня оттуда, и наверняка решили, что мой теперешний взрыв негодования является чем-то вроде мести.

Среагировали не только морой. Независимо от того, разделяли они мое мнение или нет, несколько стражей выступили вперед. Я не двинулась с места, и это, вкупе с тем, что Татьяна не проявляла возмущения, заставило их остановиться.

— Эта беседа становится для нас утомительной, — заявила Татьяна, снова возвращаясь к своему королевскому «для нас». — Ты можешь выступить — с соблюдением приличий — на следующем заседании, посвященном обсуждению. На данный момент, нравится тебе это или нет, решение принято. Таков закон.

«Она отпускает тебя! — зазвенел в голове голос Лиссы. — Уймись, пока не сделала чего-нибудь такого, что навлечет на тебя по-настоящему серьезные неприятности. Доспоришь позже».

Я была на грани взрыва, но слова Лиссы заставили меня опомниться. Однако не своим содержанием — я вспомнила о самом существовании Лиссы. Когда недавно мы с Адрианом обсуждали результаты голосования, я заметила одно нарушение…

— Это неправильное голосование, — заявила я. — Оно незаконно.

— Теперь ты у нас законовед, мисс Хэзевей? — Королева явно забавлялась, а то, что она опустила мое звание стража, свидетельствовало об откровенном неуважении. — Если ты имеешь в виду тот факт, что голос монарха имеет больший вес по сравнению с голосами других членов Совета, мы можем заверить тебя — именно так обстоит дело в подобных ситуациях, согласно моройскому закону, действующему на протяжении столетий.

Она окинула взглядом лица членов Совета, и никто не возразил, даже те, кто голосовал «против».

— Да, но голосовал Совет не в полном составе, — сказала я. — На протяжении нескольких последних лет одно место здесь пустовало, однако теперь ситуация изменилась. — Я указала туда, где сидели мои друзья. — Василисе Драгомир исполнилось восемнадцать лет, и теперь она вправе занять место, принадлежащее ее семье.

Во всем этом хаосе о ее дне рождения все забыли, даже я.

Все взгляды обратились на Лиссу. Быть в центре внимания она не любила, но привыкла и знала, как должен вести себя человек из семьи королевских мороев. Поэтому она не съежилась, как можно было ожидать, а выпрямилась, с холодным, истинно аристократическим величием устремив взгляд в пространство перед собой. Она выглядела так, словно готова была подняться, подойти к столу и потребовать то, что принадлежало ей по праву рождения. Не знаю, в чем тут было дело — то ли в ее величественной позе, то ли сказалось влияние стихии духа, но от нее невозможно было оторвать взгляд. Ее черты казались прекрасными и будто излучали сияние; на многих лицах в зале появилось то же выражение благоговения, которое я уже раньше видела у придворных. Трансформация Дмитрия по-прежнему оставалась загадкой, но те, кто в нее поверил, считали Лиссу чуть ли не святой. В глазах многих она была владычицей жизни и смерти: благодаря и своему происхождению, и таинственным силам, которыми обладала, а теперь еще и из-за предполагаемой способности возвращать в прежнее состояние стригоев.

Я с самодовольным видом перевела взгляд на Татьяну.

— Разве восемнадцать — не тот возраст, когда по закону представитель семьи может принимать участие в голосовании?